Петр Данилов: «В борьбе с проституцией в России побеждает ханжество»

Петр, насколько я знаю, вы входите вот в эту инициативную группу, которая организована Вадимом Дубичевым, по установке креста под Левихой в память о девочках, которые были убиты из-за того, что отказывались заниматься проституцией. Расскажите, пожалуйста, в чем состоят ваши функции в этой инициативной группе?
— О том, что Вадим Дубичев решил на собственные средства поставить крест на месте трагедии под Нижним Тагилом, я узнал вообще из средств массовой информации где-то перед Новым годом. С Вадимом меня связывает десятилетняя дружба и сотрудничество.

Я с ним давно не встречался, не было повода, но когда я об этом прочитал, я сразу же в тот момент очень сильно разволновался, понял, что это для меня очень близкая и важная тема — интеллектуальная, психологическая, личностная. И вот недавно с ним встретился и договорился, что я приму активнейшее участие в работе этой группы.

Вадим хочет, чтобы это было важное публичное мероприятие. Он выразился так: «Летом кортеж из 50 машин должен ехать из Екатеринбурга». Я считаю, что, наверное, не из 50, а из 100. И на первом этапе, вот сейчас, до весны, я всячески готов помогать и лично это уже начал делать. На первом этапе на этом месте Вадим Дубичев за собственные деньги хочет поставить крест. Далее, я думаю, что, может быть, кто-то тоже захочет пожертвовать деньги и там должна возникнуть часовенка. А возможно, потом дальше уже и храм.

— Но погодите, не много ли храмов?
— Вы посмотрите, насколько у нас большое внимание было уделено месту, где совершено убийство царя Николая Второго. За границей Урал знают по двум брендам: то, что здесь родился Ельцин, и что здесь царя убили. Месту, где убили царя, уделено такое колоссальное внимание, оно так перепиарено, что просто становится уже неприлично. Я понимаю, что он богопомазанник, что была трагедия, он погиб с семьей, хотя еще не самый лучший был руководитель страны, сколько христианских душ-то загубил в результате бездарнейшего правления своего. Но вот гигантский храм построили. Я считаю, что храм на месте гибели девочек под Нижним Тагилом рано или поздно, возможно, через много-много лет, должен быть, не меньших масштабов. Царь-то — один, а могилы убитых проституток и убитых просто бандитами людей — они по всей России усеяны. Вот почему бы на месте Левихи не сделать такое место символического покаяния?

— Ну, то есть вы хотите сделать Левиху местом такой памяти об этой проблеме, проблеме современного общества? И насколько я понимаю, инициативная группа создается не только ради этого, а ради поднятия темы проституции как таковой?
— Да, и у нас здесь с Вадимом разные точки зрения, насколько я в курсе. Вадим Рудольфович против легализации проституции. Я — за легализацию. Вообще решается-то проблема, как снизить уровень криминала в этой сфере. Я считаю, что, если проституция будет легализована, то уровень криминала снизится и будет меньше трагедий и меньше насилия.

— А есть какие-то ваши собственные предложения по тому, как это нужно вообще реализовать?
— Должны быть своеобразные красные кварталы. И правоохранительным органам удобнее контролировать правопорядок. Это безопаснее для всех участников этого процесса и это приличнее с точки зрения общественной морали, когда не на каждом углу. Вот сейчас по Екатеринбургу повсюду на самом деле находятся массажные салоны, которые не более чем современная форма публичных домов по сути дела. Должна быть локализация, чтобы это не попадалось на глаза людям, не раздражало. Поэтому вот какой-то определенный район в городе муниципальные власти должны выделять, там можно было бы делать этот бизнес.

— А как вы себе это представляете? Вот допустим, детей туда не пускать? Как?
— Ну, в общем-то, да. Там должна быть какая-то охрана общественного порядка в виде полиции, которая, разумеется, должна следить, чтобы по этим кварталам не шастали дети. То есть все должны понимать: вот в этом квартале, окраина это города или какой-то кусочек, существуют публичные дома.

— Понятно. Ну, само по себе восприятие: если вы прекрасно понимаете, допустим, для того же самого Амстердама улицы красных фонарей — это в порядке вещей, но район красных фонарей в Екатеринбурге — это вот из области фантастики, мне так кажется.
— А лучше, чтобы они сейчас усеяли весь город? Они абсолютно везде.

— Это да. Но это же не подается населению как проституция.
— На самом деле страна пребывает в некотором плену ханжества. У нас очень плохо на самом деле с культурой сексуальной и с культурой сексологической. Я очень сильно уважал и читал Игоря Семеновича Кона, нашего выдающегося сексолога, он сам говорил, что в борьбе за сексуальное просвещение россиян он потерпел поражение. Общество как было непросвещенным, глупым, наивным, так и остается таким, потому что от уровня сексуальной культуры зависит очень мное. Это минимизация абортов, это убийство детей: если Советский Союз был одним из лидеров по абортам, сотни тысяч и миллионы абортов производились ежегодно, сегодня показатель снизился, но он все равно абсолютно кошмарный. Вот об этом, собственно говоря, стоило бы позаботиться, об этой пропаганде, той же Русской православной церкви, чтоб абортов-то было поменьше. Это уровень распространения венерических заболеваний, это уровень сексуального просвещения подростков. И вот это все в комплексе идет, и не важно, за какую ниточку потянуть. Если не легализовать проституцию, оставлять ее запретным сладким плодом таким, то не решится проблема минимизации абортов и вообще сексуального просвещения молодежи.

—То есть с ханжеством надо бороться?
— Ханжество пока побеждает. И пока будет побеждать ханжество, у нас будут миллионы абортов. Нужно сексуальное просвещение школьников, нужно какое-то покаяние, нужен один памятник убитым девушкам, потому что общество их не защитило. Да, они были глупы, необразованны, верили в сказку. Нижнетагильские девочки — это вообще кошмарный, между прочим, символ. Они вообще отказались проститутками быть, их убили только за это. Они вообще невинны. Я считаю, что Русская православная церковь должна их вообще канонизировать. Я очень жестко хочу противопоставлять. Возможно, Дубичев остановится на этапе: он заплатит денежку, привезет журналистов и поставит крестик. Скажет: «Крестик — и достаточно». Скажу: «Нет, там надо сделать храм». Николай Второй — один, с семьей, а вот этих девочек — сто тысяч, а, возможно, полмиллиона. От Косова до Гонконга, от Турции до нашего Нижнего Тагила.

— Петр, а как вы считаете, почему церковь все-таки тоже продолжает игнорировать эту ситуацию. Дубичев обращался к владыке Кириллу и получил какой-то непонятный ответ.
— А она не игнорирует, она сказала: «Не по адресу, пишите в нижнетагильскую епархию». Потом она сказала: «Рассмотрим мы это дело», то есть какой-то бюрократический подход. Вот это вот тут уже нельзя отрицать, подход несколько бюрократический. Почему церковь так сделала, наверное, они лучше могут рассказать. РПЦ рано или поздно, пусть с бюрократической процедурой, год, два, пять, должна признать их святыми, я считаю. Это моя, в частности, позиция...

— А от кого должно исходить желание поднимать эту тему, заниматься проблемой проституции?
— Ну, вот субъектами на данный момент стали Вадим Дубичев, я и наши друзья. Дубичев говорит: «Я ни с кого не возьму, у меня хватает моей зарплаты, чтобы взять и поставить крестик». Все. Это его землячки, он сам из Нижнего Тагила. Эта тема его потрясла, меня эта тема тоже потрясла. Это может быть кто угодно. Это может быть журналист, например. Я плохо себе представляю, опять же, сутенера, который бы сказал: «Я хочу работать легально». А, с другой стороны, почему нет?

— Ну, как-то это из области фантастики.
— Да был же какой-то в Питере у нас производитель порнографических фильмов Пряничников, потом его бизнес замочили. А человек пытался работать легально.

— Погодите, а если об этой проблеме заявит, допустим, президент нашей страны или кто-то из кандидатов в президенты? Или кто-то из руководителей РПЦ?
— Ханжество побеждает, и это ханжество идет с верха, нынешняя элита вся погрязла в грехе. Я не говорю про первых лиц, но политическая и экономическая элита пользуется проститутками, как только хочет, я так полагаю. Я не питаю иллюзий относительно их нравственных и моральных ценностей. Нужна нормальная пропаганда семейных ценностей, разумеется. Церковь — отличный союзник и отличный игрок. Церковь должна быть одной из первых, кто вообще эту тему поднимает.

— А видные политики?
— Я вообще считаю, в России три политика. Это Владимир Путин, патриарх Кирилл и Алексей Навальный. Все. Больше нет политиков в России. Поскольку Владимир Путин эту тему не поднимает, поскольку Владимир Путин не относится к числу президентов, которые демонстрируют нам нормальные образцы семейной жизни, а это на самом деле очень важно. Я ничего не знаю: где живут его дочери, не знаю, чем занимается его семья. Как это устроено в Британии? Выходит королевская семья, на нее тратятся миллионы фунтов, но она выполняет главный месседж — семья. А у нас все секретно, закрыто, спрятано, то есть к нам выходит не семейная пара, которая говорит: «Люди, давайте жить по-человечески», к нам выходит профессиональный чекист, который выполняет свою работу профессионально.

— Погодите, Путин — понятно, РПЦ — прояснили, а Навальный?
— Навальный еще молодой политик. Будет ли это модифицированный Алексей Навальный через пять лет, когда он дозреет до того, что надо разговаривать о проституции, а не об акциях. Когда вот дойдет до уровня осознания, который есть в голове у меня и у Дубичева, отлично. Тогда Навальному флаг в руки. Появится Прохоров, Иванов, Петрова — женщина в политике какая-нибудь, и она поднимет вопрос, тогда все сдвинется. То есть шаг первый — церковь, с помощью церкви покаяться; шаг второй — системное решение темы проституции на общенациональном уровне.

— Петр, вот смотрите: ну допустим, поставили крест, появился на этом месте храм. Дальше что?
— Инициативная группа после выполнения своей миссии развалится. Все, что имеет начало, имеет конец. То есть вот, допустим, Дубичев против легализации проституция, я за легализацию проституции, значит, у Дубичева одна карьера, у меня другая карьера. Мои планы — но могут с Дубичевым расходиться — чтоб Левиха стала общенациональным символом покаяния и по отношению к проституткам вообще. Я не буду фантазировать, что все мужчины, которые пользовались услугами, проститутками, должны туда иногда приезжать и каяться. Хотя часть из них могли бы это делать. Нужно же людям такое место создать.

— А если, допустим, к вам обратятся из другого города и скажут: «А давайте про Левиху забудем. Вот тут у нас тоже такая история есть. Давайте мы всеми силами поможем тут установить этот крест»?
— Левиха уже в истории, она была сильным шоком для Нижнего Тагила. Но как-то же все продолжается. Я не знаю, действуют ли там публичные дома, но я сомневаюсь, что проститутки исчезли как феномен в Нижнем Тагиле. Вообще Нижний Тагил — это в первую очередь история производства танков. Танки нашей армии не нужны, и на этом все — смысл этого города исчерпан. Нижний Тагил — в смысловой дыре. Следующий смысл — это каяться только. Уж простите, нижнетагильцы, но вот сказать: «Это было в вашем городе, это ваша история и надо покаяться». Нужно начинать с себя.