Принимаю условия соглашения и даю своё согласие на обработку персональных данных и cookies.

Анатомия профессии: 75 коронарных операций хирурга ГКБ №33

10 апреля 2012, 12:00
Анатомия профессии: 75 коронарных операций хирурга ГКБ №33
Фото: 66.RU
Кто и как оперирует пациентов с диагнозом инфаркт миокарда в обычной екатеринбургской больнице? Репортаж Портала 66.ru из операционной отделения интервенционной кардиологии.

Мы продолжаем проект «Анатомия профессии», героями которого стали полицейские, работники Екатеринбургского зоопарка, врачи, спасатели и пожарные. На этот раз корреспонденты Портала 66.ru провели смену с Сергеем Козловым, хирургом Городской клинической больницы №33.

Летальный исход выходного дня

Понедельник, 8:20. В ГКБ №33 линейка. Врачи по очереди подходят к микрофону и зачитывают короткие справки о состоянии здоровья пациентов, поступивших в отделения за выходные.

Анатомия профессии: 75 коронарных операций хирурга ГКБ №33
Фото: 66.ru

Когда врачи рассказывают о смерти, их тон остается таким же будничным, как до этого. Сообщение о «летальном исходе» здесь вряд ли может кого-то взволновать.

Люди в белых халатах методично заполняют медицинские карты пациентов, шелестят страницами. Больше свободного времени сегодня у них не будет.

— Господа, ну давайте потише! А то гул стоит ведь! — ведущий линейки стучит по микрофону. Все поднимают головы и смотрят сначала на него, потом на докладчика. На несколько секунд становится тихо.

Молодая женщина-врач скороговоркой зачитывает картину болезни пациента. До нас долетают отдельные фразы:

— Пациент Бабушкин 1963 года рождения с повторным инфарктом миокарда по нижней стенке левого желудочка… На коронарографии выявлена острая окклюзия правой огибающей артерии, стентированный сегмент правой коронарной артерии проходим, — женщина наклоняется над кипой бумаг, углубляется в свои записи, при этом продолжает что-то говорить. Микрофон остается на прежней высоте. Звук почти полностью пропадает. — Достигнут оптимальный результат…

За кафедру встает другой врач, женщина в медицинской форме розового цвета. Она говорит громко и редко заглядывает в бумаги. Кто-то с первого ряда даже задает ей уточняющий вопрос. Ответив, она переходит к следующему пациенту.

— …И умерла вчера пациентка Чаплин, 79 лет. Поступила она 30 марта, была доставлена бригадой скорой медицинской помощи из трамвая. Поставили диагноз ОНМК… — когда врачи рассказывают о смерти, их тон остается таким же будничным, как до этого. Сообщение о «летальном исходе» здесь вряд ли может кого-то взволновать. Сидящие в зале по-прежнему неотрывно пишут в медкартах. Линейка продолжается.

Анатомия профессии: 75 коронарных операций хирурга ГКБ №33
Фото: 66.ru

Точный диагноз скончавшегося пациента до сих пор не известен, зато есть предварительный — расслаивающаяся аневризма аорты. Это интересный случай, говорят врачи.

Мужчина 50-ти лет, доставлен бригадой скорой помощи с места работы. Жалобы на сильные боли в ноге. Поступил в 15:15, скончался в 22:43. Точный диагноз до сих пор не известен, зато есть предварительный — расслаивающаяся аневризма аорты. Это интересный случай, говорят врачи. Когда станут известны результаты вскрытия, картину болезни разберут детально.

Сосуды чиновников и бомжей

9 часов. Все одновременно встают и расходятся по отделениям. Узкий коридор заполняется белыми халатами. Мы направляемся в отделение интервенционной кардиологии вместе с хирургом Сергеем Владимировичем Козловым.

Анатомия профессии: 75 коронарных операций хирурга ГКБ №33
Фото: 66.ru

На Урал Сергей Владимирович приехал с Дальнего Востока, из города Благовещенска. После окончания медицинского института по распределению попал в клинику Нижнего Тагила. В Екатеринбурге живет десять лет. В рентген-хирургии работает 17 лет.

Козлов учился в Литве, Бельгии, Голландии. Он и сейчас часто ездит на конференции за границу.

Анатомия профессии: 75 коронарных операций хирурга ГКБ №33
Фото: 66.ru

Сергей Владимирович показывает сделанные им фотографии «Эмпайр-стейт-билдинг», «Рокфеллер-центра»… В его кабинете много снимков. Вот лайнер в Карибском бассейне, вмещающий в себя 4,5 тысячи пассажиров и 2 тысячи экипажа. Италия, Рим. Римский форум, фонтан Треви, замок Святого Ангела, Ватикан, мост через Тибр… Каждую достопримечательность Козлов сопровождает краткой исторической справкой.

В 1995-м Козлов первым на Урале сделал коронарографию, оперировал пациента с инфарктом миокарда. Тогда же подобную операцию сделали в Областной клинической больнице №1. Сегодня в Екатеринбурге коронарными (сердечными) проблемами занимаются в ГКБ №33, ОКБ №1 и Уральском институте кардиологии Яна Габинского.

Основная часть пациентов Сергея Владимировича — больные ишемической болезнью сердца. Самой старой пациентке Козлова было 93 года. Средний возраст пациентов с таким диагнозом в России — 57 лет, в Европе — 70. «Это потому что у них нет таких запущенных больных, как у нас, с такими плохими сосудами. Там просто народ раньше попадает на стол», — рассказывает Козлов.

На стол к рентген-хирургу попадают из реанимации, из кардиологии или прямо с улицы. Это могут быть и бомжи без документов, и высокопоставленные чиновники.

«Были у нас и начальники, были у нас и простые, но когда ты начинаешь работать с сосудами, там уже смотришь на сосуды, там не думаешь, сосуд начальника или не начальника. Потом только узнаем, что это известный был человек, ну, или начальник супер-пупер-крутой», — говорят врачи.

Анатомия профессии: 75 коронарных операций хирурга ГКБ №33
Фото: 66.ru

В отделении интервенционной кардиологии в год делают 606 операций. Для сравнения: норма для европейской клиники — примерно 400 вмешательств в год.

Хорошая нагрузка для врача — 75 операций, говорит Сергей Владимирович. В день Козлов может провести до 8 операций. Самая короткая в его жизни операция длилась 15 минут. Самая долгая — 3 часа.

Анатомия профессии: 75 коронарных операций хирурга ГКБ №33
Фото: 66.ru

После линейки Сергей Владимирович переодевается в специальный фартук, защищающий от рентгеновского излучения, и отправляется в операционную.

«А пиво пить можно?»

Несколько минут назад на каталке привезли мужчину с диагнозом «инфаркт миокарда». Сегодня у хирурга три плановых операции, но в любую минуту скорая может привезти других пациентов.

Анатомия профессии: 75 коронарных операций хирурга ГКБ №33
Фото: 66.ru

Сергей, 47 лет, слесарь. Поступил вчера ночью, в 00:30. Почувствовал боль в сердце. Вскоре состояние ухудшилось. Скорую вызвала старшая дочь. Раньше проблем с сердцем не было.

Пациент лежит на операционном столе, заложив руки за голову. К нему подходит Сергей Владимирович.

— Когда заболели? — спрашивает врач.

— Вчера, — тихо отвечает Сергей.

— Вчера. Что случилось?

— Начало грудь давить, сердце колоть.

— Впервые в жизни такое?

— Всю неделю было такое.

— То есть неделю были боли в сердце? За грудиной? Так?

— В грудь давило.

— То есть вы не обращались никуда?

— Нет.

— Пациент не обращался. У него было предынфарктное состояние. Обратился, только когда стало очень плохо, когда начал развиваться инфаркт миокарда. От него на госпитальном этапе гибнут более трети пациентов, — комментирует случай Сергей Владимирович. После небольшой паузы он снова обращается к пациенту. — Вы курите, да?

— Курил 30 лет. 3 недели назад бросил.

— Во! Надо было бросать 20 лет назад, — заключает Козлов и приступает к коронарографии.

Процедура проводится под местным обезболивающим, то есть пациент ничего не чувствует, но все видит и слышит. Анестезиолог Евгений берет кровь на анализ. Показатели в норме. Сегодня Козлову ассистирует молодой врач Владимир. Он внимательно следит за действиями хирурга и подает инструменты. Тут же опытная операционная медсестра. Алгоритм действий каждого давно отработан. Ни одного лишнего движения.

Анатомия профессии: 75 коронарных операций хирурга ГКБ №33
Фото: 66.ru

Через место прокола вводится одноразовый катетер, по которому контрастное вещество проходит к сосудам, питающим сердце.

Анатомия профессии: 75 коронарных операций хирурга ГКБ №33
Фото: 66.ru

Сосуды становятся видимыми и отражаются на мониторе, установленном над операционным столом.

После проводится агиопластика, то есть восстановление пораженного сосуда при помощи катетера и баллона. Через прокол сосуда баллон подводится к месту сужения, раздувается. В артерию ставится стент (каркас)…

Анатомия профессии: 75 коронарных операций хирурга ГКБ №33
Фото: 66.ru

Во время операции пациент теряет не более 100 мл крови.

Анатомия профессии: 75 коронарных операций хирурга ГКБ №33
Фото: 66.ru

Стоимость одной такой операции по восстановлению поврежденных сосудов 100 тысяч рублей. В эту сумму входят использованные инструменты.

В Соединенных Штатах коронарография обойдется в среднем $3,5 тысячи. У нас инструменты используются те же самые (в операционной только медицинское голубовато-зеленое белье отечественного производства), но стоимость в разы меньше — $500.

Анатомия профессии: 75 коронарных операций хирурга ГКБ №33
Фото: 66.ru

Операция подходит к концу.

— Так, небольшой вдох и не дышать. Отлично. Дышите свободно… Все. Как самочувствие? — спрашивает пациента Сергея хирург.

— Нормальное, — выдыхает Сергей.

Пациента перекладывают на каталку, чтобы отвезти в реанимационное отделение. К нему подходит операционная медсестра, дает указания: «С постели не вставать…» Тихо, чтобы никто не услышал, Сергей спрашивает: «А пиво пить можно?».

Хирург заполняет карту пациента, записывает результаты коронарографии на диск.

— Сосуд у него нормальный сейчас стал, кровь бежит хорошо. Здесь было очень тяжелое поражение само по себе. Очень большая зона кровоснабжающейся этой артерии, — Сергей Владимирович показывает снимок. — Если ничего не делать, то будет повторно закрытие сосуда. Повторный инфаркт с развитием осложнений вплоть до летального. Понимаете? Здесь была, по сути, жизнеспасающая операция, хотя пациент, может быть, этого и не понял. Сейчас еще один такой же будет…

Анатомия профессии: 75 коронарных операций хирурга ГКБ №33
Фото: 66.ru

В среднем по России вероятность летального исхода при инфаркте равна 15–16%, если вас успели довезти до операционного стола. На догоспитальном этапе умирает 30% больных.

«Чем больше кладбище, тем опытнее врач…»

О летальных случаях в своей практике Сергей Владимирович говорит спокойно.

— В случае смерти пациента вы сами выходите к родным?

— К счастью, сейчас я избавлен от этого. Это говорят либо кардиологи, либо реанимация. Нужно спокойно рассказать, что случилось. Сказать, что врачи сделали все, что могли. В большинстве случаев мы делаем все, что нужно, по максимуму. Иногда бывает, что болезнь настолько запущена, что мы просто физически ничего не можем сделать.

— Но раньше приходилось говорить с родными? Помните свое состояние после этого?

— Раньше да. Если уходить в себя, то можно тоже в больницу попасть, но только в психиатрическую. У нас должна быть холодная голова. Что если в палате еще один такой же ждет, чтобы ему помогли, а я скажу: «Нет, слушай, мужик тут у меня умер перед тобой. Я не буду тебя оперировать. Давай, ты пока полежишь. А я отдохну». Так, что ли? Тогда он умрет. У японцев есть такое: чем больше кладбище, тем опытней врач, больше доверия к нему. Потому что каждый случай запоминается. Это опыт.

— Сегодня на линейке рассказывали, что за выходные скончались два человека. Одному из них до сих пор не поставлен точный диагноз. В вашей практике были сложные случаи, когда сходу нельзя было определить, отчего скончался пациент?

— У нас был случай, когда мужчина умер от сифилиса. Мы уже потом нашли, что у него сифилис. Сначала мы не поняли, от чего это все произошло. Внезапная смерть на столе… При анализе вскрытия нашли сифилис. Сейчас уже, если подобный пациент поступит, мы точно будем знать, что с ним…

В операционной хирурга дожидается второй пациент. Он, как брат-близнец, похож на предыдущего.

Анатомия профессии: 75 коронарных операций хирурга ГКБ №33
Фото: 66.ru

Михаил, 55 лет, водитель. Диагноз — «инфаркт миокарда». Доставлен сегодня в 9 утра. Накануне вечером почувствовал себя плохо. Принял таблетку, лег спать. Утром — повышенное давление, кровь из носа. Скорую вызвала жена. Раньше проблем с сердцем не было.

— Здесь сложный случай по анатомии, анатомия неблагоприятная, — Сергей Владимирович комментирует случай после операции. — Ну, это уже нюансы. Просто сосуды не очень хорошо расположены. Я боялся, что появятся осложнения, но все прошло хорошо.

Анатомия профессии: 75 коронарных операций хирурга ГКБ №33
Фото: 66.ru

После операции Сергей Владимирович отправляется в реанимацию, чтобы «посмотреть, как там мои послеоперационные». Михаил выглядит немного утомленным, но ни на что не жалуется. Показатели Сергея также в норме.

Козлов рассказывает случай из практики. Мужчина 70 лет. Стало плохо в машине по пути на дачу. Перед тем как потерять сознание, успел позвонить жене. Та вызвала скорую. Диагноз — «инфаркт миокарда». Мужчину успевают довезти до операционного стола. «Все говорили, что шансов выжить у него нет. Но мы решили: все-таки надо попытаться его спасти. Он уже почти мертвый был. Сосуды открыли, почистили, поставили протезы. Через неделю он уже с нами фотографировался», — говорит Козлов.

Анатомия профессии: 75 коронарных операций хирурга ГКБ №33
Фото: 66.ru

…За эту операцию он получил медицинскую премию «Спасение года».

Анатомия профессии: 75 коронарных операций хирурга ГКБ №33
Фото: 66.ru

После очередной операции врачи пьют кофе в кабинете. В комнате тихо, слышно только мерное гудение холодильника.

— Я когда был интерном, у меня было до 12 дежурств ночных в месяц! Максимум — это 15, — вспоминает Сергей Владимирович.

— У меня сейчас 8–10, — вздыхает анестезиолог Евгений. Во время операций он ассистирует Козлову. — Вот у анестезиологов исторически так сложилось: они всегда совмещают работу. Вообще на одного анестезиолога в области приходится 2,2 ставки.

— Дежурство — это не то, что там пришел, лег спать — и все, — Сергей Владимирович поворачивается к нам и, жестикулируя, начинает объяснять, в чем суть дежурства. — Ответить на звонки, принять больного, оказать ему экстренную помощь, да много чего еще… Если пациент умирает, тогда и выйти к родственникам… «Извините, но…» Я вот на этой неделе без выходных работаю. Буду дежурить…