Принимаю условия соглашения и даю своё согласие на обработку персональных данных и cookies.
22 февраля 2011, 00:06
Интервью с депутатом Городской думы, видным политическим и общественным деятелем Екатеринбурга.

В последние два года на политической арене города и области горит и кого-то греет своими лучами, а кого-то нещадно жжет звезда Леонида Волкова. Он явился инициатором митинга за сохранение площади Труда, общественных слушаний по поводу введения в Екатеринбурге поста сити-менеджера и ряда других мероприятий, вызывавших неоднозначную реакцию в обществе.

Несколько дней назад был проведен учредительный съезд регионального отделения Партии народной свободы, на котором Леонид был избран председателем отделения. Высказывания Волкова относительно «нетрудовых» доходов семьи губернатора Мишарина повлекли за собой не только широкий общественный резонанс, но и иск о защите чести и достоинства.

Фигура одиозная и неоднозначная, оппозиционер партии власти и «возмутитель беспорядков» Леонид Волков производит впечатление умного и интеллигентного человека, и тем более хочется задать ему вопрос...

— Леонид, скажите. А зачем вообще вы, молодой успешный бизнесмен, залезли в это политическое болото? И зачем остались в нем, вот что интересно?
— Вообще, я всегда открещивался от политики, говоря, что мое депутатство — это скорее активная гражданская позиция, общественная нагрузка и не более того. Но сейчас говорить так — кокетничать. Политикой я — да, занимаюсь, болото меня затянуло. К счастью или к сожалению, но это неумолимая логика развития событий.

— Неумолимая логика?
— Ну да. Логика, ведущая человека сначала в политику, а потом в оппозицию, неумолима. Разберем на простом (хотя на самом деле совсем непростом) примере. Вся мыслящая прогрессивная общественность обсуждает арест Ходорковского и Лебедева. Да? Да. И, обсуждая, сходятся во мнении, что первый приговор, может быть, и имел под собой какие-то правовые основания — мол, и было за что сажать, может быть, и непонятно только одно: почему вместе с Ходорковским не сидят Абрамович, Дерипаска и остальные. А вот второе дело уже явно сфабриковано, это грязная «личка» Путина, сведение счетов, низкий и подлый поступок конкретного Путина по отношению к конкретному Ходорковскому.

И, основываясь на втором деле Ходорковского-Лебедева, тот же Немцов говорит, что вот прогнившая судебная система — основа прогнившей системы вообще, и что вот сейчас-то все, ну все же должны увидеть, что это так. А я ему возразил. По моему скромному опыту депутатской работы с населением... Судебная система у нас — отличная!

Она защищает «маленького человека». И те, кто эту систему строил, прекрасно все продумали. Более 90% трудовых споров — невыплата компенсаций за неиспользованный отпуск или, допустим, незаконное увольнение — решаются в пользу физического лица. В его же пользу судят автостраховщиков и даже предприятия сферы ЖКХ. Человек чувствует себя защищенным. Он доволен системой, и система наизнанку выворачивается, чтобы он таким и был.

Но! Все это ровно до той поры, пока не пересекаются интересы человека и государства. Тут оно его «закатывает» в ноль. Неважно, что это именно: пьяный ли мент сбил кого-нибудь на переходе и скрылся, или коррупционные схемы — кто-то вдруг не желает делиться с госчиновником, вымогающим взятку у его бизнеса, или еще что-то. Система тут же закрывается, своих не сдает, идет на любой произвол, чтобы сохранить свою порочную целостность и «непоколебимость». И человек, случайно, я подчеркиваю, случайно перешедший дорогу власти, рано или поздно (но чаще рано) приходит к мысли о собственной оппозиционности режиму.

Потому что ни один здравомыслящий человек не может быть за систему произвола и коррупции — это неправильно, и так не должно быть. Иногда в оппозицию человек приходит, испробовав все остальные методы воздействия на систему. В Страсбургском суде 70 000 дел — от россиян. Это больше, чем из любой другой страны!

И тут ведь как? Или проявлять чудеса моральной эквилибристики — потому что я, даже занимаясь общественными делами, не могу не видеть, что корень зла — в порочности системы, а увидев, не могу на это закрыть глаза. А если могу — значит, у меня какая-то запредельная гуттаперчевость совести. Но так не бывает, и люди идут в оппозицию.

— Но ведь гуттаперчевостью в той или иной степени должен обладать каждый политик, иначе это не политик, а экстремист. Способность идти на компромисс — чуть не основное качество при приеме на работу...
— Заблуждение! Я все еще под впечатлением от недавних встреч с Борисом Немцовым, в том числе потому, что, кажется, из разговоров с ним получил ответ на один очень волновавший меня вопрос: «Так как же вы все-таки потеряли страну?». Собственно, я этот вопрос ему и задал, и ответ получил. Рассказываю, как.

Немцов работал первым вице-премьером и в этом качестве курировал разные министерства. В том числе и Министерство путей сообщения. Соответственно, в один прекрасный день к нему пришел назначаться Аксёненко. Если кто еще помнит — характернейший пример человека, даже по лицу которого сразу видно, что это вор и жулик. Я спрашиваю Немцова: «Как же так?». Он отвечает: «Позарез в тот момент было нужно, в силу конкретной экономической ситуации, чтобы на год железная дорога заморозила тарифы». И Немцов предложил сделку: Аксёненко не поднимает год тарифы, а правительство не лезет во внутренние дела железной дороги. Пусть он там делает все, что ему вздумается — снижает расходы, меньше ворует, сокращает людей и так далее.

Аксёненко условия выполнил — он держал тарифы даже полтора года. Тактическая задача была решена. И Немцов в общем-то об этом рассказывает с гордостью — мол, вот, как мы вопросы решали. А я слушаю и думаю: ведь ужас же! Стратегически что было сделано: Немцов отдал один из ключевых портфелей заведомому жулику и вору и гарантировал ему невмешательство в его дела. Этим самым дал зеленый свет будущим поколениям воров и жуликов.

— Ведь как раз в это время в МПС пришел работать и Александр Сергеевич Мишарин?
— Да. Своих Аксёненко утверждал непосредственно у Немцова. И однажды привел согласовывать Мишарина. Вот, дескать, это Александр Сергеевич, будет моим первым замом на железной дороге. Немцов рассказывает, что пообщался с будущим губернатором области и потом поделился впечатлениями с Аксёненко.

В духе того, что — ну это же тупой и угрюмый тип, абсолютно без выдумки, тихушник, зачем тебе такой зам? На что Аксёненко ответил, что это нормально, что у них на железной дороге военная система, и только такие и работают. Немцов только развел руками, но кандидатуру утвердил — в соответствии с договоренностью «не лезть в дела в обмен на замораживание тарифов». Условия сделки надо было выполнять. И Мишарин стал первым замом министра транспорта.

— По-вашему, в этом и есть ответ на вопрос «Как вы потеряли Россию»?
— Именно! Если бы аксененки и мишарины были случайным явлением, ситуация не была бы такой катастрофической. Но в том-то и дело, что это было системное явление! В течение многих лет неадекватно расставлялись акценты в кадровой политике, тактические ориентиры превалировали над стратегическими. Причем на своих ошибках не учились.

Вот пример, который хорошо известен екатеринбуржцам: уже в новейшей истории, всего несколько лет тому назад, СПС активно сотрудничал с Антоном Баковым. Вопрос: зачем? Разве не видно было сразу, что методы Бакова крайне сомнительны? Видно, отвечает Немцов, но мы думали, что это нам что-то даст. Не дало. То есть дало — но со знаком минус тут же в среднесрочной перспективе. От СПС отвернулись избиратели...

— Неужели не хватило... ну хотя бы житейской мудрости?
— Меня это искренне удивляет! Я руководил коллективом в 400 человек. Среди моих друзей есть, конечно, и люди, руководившие куда большими командами. И когда мы с ними всю эту историю обсуждаем, сходимся в одном: сколько бы людей ни было в твоем подчинении, успешный руководитель очень быстро понимает, что кадры решают все. У любого руководителя вырабатывается «чуйка» на людей. Отличить, «наш человек» это или «не наш человек» — становится очень просто. И задача руководителя — набрать как можно больше «наших» людей. Нет, конечно, можно набрать «чужих», которые прямо здесь и сейчас способны решить тактическую задачу — заморозить тарифы, собрать сетку бабушек для агитации, но ты должен понимать, что стратегически в будущем это проигрыш. Крах.

— Понимали?
— Нет! Немцов говорит, что только сейчас они стали понимать, что скорее всего это была одна из самых важных причин, почему они «про... потеряли» страну. Человек практически управлял государством и вдруг такое признание!

— ОК, но руководил-то всем все равно Ельцин? Разве он не видел?
— Нет. Он существовал в несколько иной системе координат, и, в частности, в его системе координат не было денег. Ельцин не думал о деньгах, и уж конечно меньше всего в аспекте личного обогащения, и не понимал, что какие-то люди будут использовать государственные должности в первую очередь только для этого. У него было полно других дел. У него болела душа за страну и уж как он умел, он пытался сделать ее лучше. Как это у него получалось — разговор отдельный.

Но когда он ушел, благодаря вот этой системе компромиссов (пусть ты и мерзавец, но умеешь быстро решать текущие задачи — на тебе власть) в стране уже была создана коррупционная пирамида. Которая не работала так отлажено и страшно, как сейчас, только благодаря тому, что верхушка, самая верхушка власти, была еще не гнилая. Соответственно, на нижних уровнях не было возможности воровать неограниченно, ведь сверху-то крыши не было. И оттуда могло внезапно прилететь.

Но вот верхушка сменилась. И на смену бессребренику Ельцину пришел Путин, у которого к деньгам совершенно другое отношение. Все, приехали. Система заработала как надо: нижестоящие отстегивают вышестоящим, за что те платят им уверенностью, что «крыша» ни при каких обстоятельствах не протечет, и случись что, всегда есть кому прикрыть. «Ставка Путина», как мы теперь знаем, — 35%, и все довольны. Все — довольны! Чинуши помельче — тем, что всего 35% и есть возможность спать спокойно, побольше — тем, что курочка по зернышку и 35% — это ого-го сколько.

Оставалось решить одну проблему: чтобы общая для всех крыша точно не протекла — обеспечить «правильную» работу суда. И примерно с 2002 года последовательно решается одна принципиальная задача — проституировать суды. Судьям даются полномочия, зарплаты, возможности, неприкасаемость, из судебной системы получается маленькое коррупционное государство внутри большого и все нормально. То же дело Ходорковского...

— Вы думаете, судья Ходорковского получил какие-то бонусы от государства за «справедливый приговор»?
— Нет, не думаю. Скорее всего, никаких бонусов не получил. Но сделал все как надо.... Потому что так надо. Это еще одна проблема, морального свойства: в нашей стране все понимают, какие правила игры, и легко на них соглашаются. Мы имеем то, что имеем: коррупционная вертикаль власти как система государственного устройства, базирующаяся на проституированных, карманных судах и органах «правопорядка».

— Но что-то же с этим можно сделать?
— Конечно.

— И есть кому?
— Конечно. Я никогда не упрекал людей (и не стану этого делать), которые говорят: парни, душой мы с вами, все классно, давайте делайте; а у нас жены, любовницы, квартиры, работа, интересные проекты и еще тысячи разных других причин. Эти люди сделали свой выбор, как я свой. И дело тут не в страхе, как принято думать. Я вот вовсе не супергерой. Но я, например, не вижу причин бояться. Получить палкой по голове легко можно и безо всякой политической деятельности: и в бизнесе, и где угодно, ни гопников, ни пьяных ментов никто не отменял...

— Однако ваши последние публикации относительно Александра Сергеевича...
— Да тоже ничего страшного. Наоборот! Они — мои охранные грамоты. Случись со мной что сейчас... Случится страшное! Может быть, даже президент Медведев сделает ретвит! Зачем Мишарину такие риски — сразу все скажут, что это он. И президент, продвинутый пользователь сети Интернет, тут же сделает ретвит, и система, икнет и сожрет Алесандра Сергеевича почище матери-земли Геи, показательно и жестко. Ему это надо?

Другое дело, что у меня есть материалы и по разным городским махинациям. Я их тоже, вопреки логике самообороны, когда угроз одновременно должно быть максимум одна (а лучше, чтобы их совсем не было), собираюсь обнародовать. Тогда палкой по голове меня сможет бить любая сторона и при необходимости валить это все на другую. Как в случае с Кашиным. Так ведь и не понятно до сих пор, кто заказал журналиста — только открытых конфликтов у Олега было несколько: и «ср. Турчак», и главный гопник Якеменко, и мэр Химок Стрельченко, и еще много кто. Но повторюсь: хоть я и далеко не супергерой, все это придется сделать, потому что иначе нельзя.

— Как вы думаете, многие ли сограждане готовы поддержать вас в желании изменить существующее положение дел?
— Потенциально многие. Сейчас поясню. Правила игры принять легко. Но можно и не принимать. Все люди делятся на два типа — те, которым, если поручить дело, начинают его делать, и те, которые начинают искать причину, почему этого не удастся сделать никогда. Сейчас подавляющее большинство думающих людей не готовы что-то менять именно в силу того, что относятся ко второму типу — они думают, что ничего нельзя изменить.

Но! Они же никогда и не пытались! Это плохая новость. Есть и хорошая: люди второго типа очень легко становятся людьми первого, если им хотя бы один раз удается сделать что-то самим. Хотя бы что-то. А людей первого типа во второй переводить крайне сложно: им надо несколько раз, много, потерпеть поражение — тут натолкнуться на коррупцию, тут — на произвол власти, снова на коррупцию, снова на произвол, снова... и только многократно разбив голову о стенки системы, они перестают пытаться. Поэтому, если заниматься тем, чтобы показывать людям, что от них что-то зависит, то, таким образом, скоро очень многие будут думать и верить, что систему изменить — можно.

— Как вы думаете, ваша деятельность, в том числе памятные протестные акции, в защиту площади Труда и другие позволили кому-то перейти в первый тип?
— Да! Именно! В общем, именно это, наверное, и следует считать основным моим достижением (если вообще их считать) на общественно-политическом поприще. Я всей свой деятельностью пытаюсь показать, что не все невозможное невозможно. Ведь как говорили: нельзя прийти с улицы, никому ничего не заплатить — и стать депутатом. Я стал. Еще раньше: нельзя построить бизнес из Екатеринбурга, так, чтобы он заработал по всей стране, — надо быть из Москвы или Питера. Мы в компании «СКБ Контур» это сделали. Митинги ничего не решают, считало миллион четыреста тысяч человек в этом городе. Но никакого храма на площади Труда не стоит, и теперь все знают: что-то даже митинги решают.

— Не стоит временно? Или не стоит и не будет стоять?
— Не будет! Но не в этом суть, конечно же. Главный итог все же — что в городе появились сотни и тысячи людей, которые поверили в свои силы, а это значит, что спокойно нынешним деятелям житься не будет.

— Но почему бы их не оставить жить спокойно? Разве не к этому толкает нас власть? В стране в общем-то неплохо живется, мы там воруем, вы здесь зарабатываете на скромные иномарки и поездки в Турцию, колбаса в магазинах есть, чего еще надо?
— Увы, эта стабильность — колосс на глиняных ногах. Я приведу один частный, но очень характерный пример. Вот давайте сравним действия трех «национальных лидеров» — Николя Саркози, Аугусто Пиночета и Владимира Путина — в решении пенсионной проблемы. Так или иначе она присутствует во всех развитых странах — пенсионеров слишком много, рабочей силы слишком мало. Нужно повышать пенсионный возраст, чтобы как можно больше людей работало и как можно меньше — отдыхало. Но все также понимают, что для политика — это смерти подобно.

Как решил эту проблему Саркози? Он грохнул весь свой политический капитал, но продавил повышение пенсионного возраста — его рейтинг упал ниже плинтуса, на улицах были многотысячные демонстрации, машины жгли, но ценз повышен. За это, придет время, ему поставят памятник, хотя сейчас многие французы его ненавидят.

Как решил проблему Пиночет? Пользуясь абсолютной властью, кое-кого расстрелял, кое-кого посадил в тюрьму, настроил заводов и заставил всех работать. Мне это нравится сильно меньше, но нельзя не признать — результат есть. И, кстати, на сегодняшний день, через много лет после Пиночета, из всех южно-американских стран в Чили — самый высокий уровень жизни.

Ну а что сделал Путин? Ни-че-го! Он боится тронуть этот вопрос, прекрасно зная, что его перестанут любить. Повышение пенсионного возраста, ужесточение трудового законодательства — это автоматически серьезное падение рейтинга, для любого политика и в любой стране. А ему позарез надо, чтобы его любил народ и Алина Кабаева — это все такие комплексы неталантливого гэбэшника. И ему абсолютно все равно, что будет со страной дальше — лишь бы рейтинг не падал.

— Именно поэтому вы «раскачиваете лодку»?
— Именно! Удивительно, кстати, что единороссы используют это выражение в отрицательном смысле. Но чем быстрее мы раскачаем эту лодку, тем больше нам останется того, на чем можно строить новую экономику, с чего можно начинать строить страну заново.

— С Партией народной свободы?
— В том числе. Острословы из наших же сторонников называют ее партией последней надежды. Ну, надежда, может быть, и не последняя, но правда: чем быстрее удастся раскачать лодку коррупционной организации управления нашей страной, заставить ее пойти ко дну как можно ближе от берега, пока мы не уплыли слишком далеко, тем больше шансов на то, что сравнительно скоро можно будет зажить лучше и правильнее, чем сейчас.

— И все-таки — Зачем? С большой буквы...
— Затем, что главный и основополагающий принцип моей деятельности — я не хочу никуда отсюда уезжать. Пусть звучит наивно, глупо, пафосно и как угодно еще. Но это моя земля, моя страна. Пусть уезжают те, кому все равно, что с ней будет дальше. А мне — нет. Мне — не все равно.